Аюп 29
1 Аюп баянини давамлаштуруп мундақ деди: —
Siguió Job explicando y dijo:
2 «Аһ, әһвалим илгәрки айлардикидәк болсиди, Тәңри мәндин хәвәр алған күнләрдикидәк болсиди!
“¡Ojalá volviera a ser como en los meses pasados, como en los días en que Dios me protegía,
3 У чағда Униң чириғи бешимға нур чачқан, Униң йоруқлуғи билән қараңғулуқтин өтүп кәткән болаттим!
cuando su luz brillaba sobre mi cabeza, y su luz me guiaba en las tinieblas!
4 Бу ишлар мән қиран вақтимда, Йәни Тәңри чедиримда маңа сирдаш [дост] болған вақитта болған еди!
¿Cuál era en la madurez de mi vida, cuando era amigo de Dios y Este guardaba mi morada;
5 Һәммигә Қадир мән билән биллә болған, Мениң яш балилирим әтрапимда болған;
cuando el Todopoderoso estaba conmigo, y me rodeaban mis hijos;
6 Мениң басқан қәдәмлирим сериқ майға чөмүлгән; Йенимдики таш мән үчүн зәйтун май дәрияси болуп аққан;
cuando lavaba mis pies con leche, y de la roca me brotaban ríos de aceite.
7 Шәһәр дәрвазисиға чиққан вақтимда, Кәң мәйданда орнум тәйярланғанда,
(En aquel tiempo) cuando yo salía a la puerta de la ciudad, y en la plaza establecía mi asiento,
8 Яшлар мени көрүпла әйминип өзлирини чәткә алатти, Қерилар болса орнидин туратти,
los jóvenes al verme se retiraban, y los ancianos se levantaban, y se mantenían en pie.
9 Шаһзадиләрму гәптин тохтап, Қоли билән ағзини етивалатти.
Los príncipes contenían la palabra, y ponían su mano sobre la boca.
10 Ақсүйәкләрму тиничлинип, Тилини таңлийиға чапливалатти.
Se callaba la voz de los magnates y su lengua se pegaba a su paladar.
11 Қулақ сөзүмни аңлисила, маңа бәхит тиләйтти, Көз мени көрсила маңа яхши гувалиқ берәтти.
El que me escuchaba, me llamaba dichoso, y el ojo que me veía, daba señas en favor mío.
12 Чүнки мән маңа һимайә бол дәп йелинған езилгүчиләрни, Панаһсиз қалған житим-йесирларниму қутқузуп тураттим.
Yo libraba al pobre que pedía auxilio, y al huérfano que no tenía sostén.
13 Һалак болай дегән киши маңа бәхит тиләйтти; Мән тул хотунниң көңлини шатландуруп нахша яңратқузаттим.
Sobre mí venía la bendición del que hubiera perecido, y yo alegraba el corazón de la viuda.
14 Мән һәққанийлиқни тон қилип кийивалдим, У мени өз гәвдиси қилди. Адаләтлигим маңа йепинча һәм сәллә болған.
Me revestía de justicia, y esta me revestía a mí, mi equidad me servía de manto y tiara.
15 Мән корға көз болаттим, Токурға пут болаттим.
Era yo ojo para el ciego, y pie para el cojo,
16 Йоқсулларға ата болаттим, Маңа натонуш кишиниң дәвасиниму тәкшүрүп чиқаттим.
padre de los pobres, que examinaba con diligencia aun la causa del desconocido.
17 Мән адаләтсизниң һиңгайған чишлирини чеқип ташлайттим, Олҗисини чишлиридин елип кетәттим.
Quebraba los colmillos del malvado, y de sus dientes arrancaba la presa.
18 Һәм: «Мениң күнлирим қумдәк көп болуп, Өз угамда раһәт ичидә өлимән» дәйттим;
Por lo cual me decía: «Moriré en mi nido, y mis días serán tan numerosos como la arena;
19 Һәм: «Йилтизим суларғичә тартилип бариду, Шәбнәм пүтүн кечичә шехимға чаплишип ятиду;
mi raíz se extenderá hacia las aguas, y el rocío pasará la noche en mis hojas.
20 Шөһритим һәрдайим мәндә йеңилинип туриду, Қолумдики оқяйим һәрдайим йеңи болуп туриду» дәйттим.
Será siempre nueva en mí la gloria mía, y mi arco se renovará en mi mano.»
21 Адәмләр маңа қулақ салатти, күтүп туратти; Несиһәтлирини аңлай дәп сүкүт ичидә туратти.
A mí me escuchaban sin perder la paciencia, aguardando silenciosamente mi consejo.
22 Мән гәп қилғандин кейин улар қайта гәп қилмайтти, Сөзлирим уларниң үстигә шәбнәм болуп чүшәтти.
Después de hablar ya no respondía nadie, porque (cual rocío) caían sobre ellos mis palabras.
23 Улар ямғурларни күткәндәк мени күтәтти, Кишиләр [вақтида яққан] «кейинки ямғур»ни қарши алғандәк сөзлиримни ағзини ечип ичәтти!
Me esperaban como se espera la lluvia, abrían su boca como a la lluvia tardía.
24 Үмүтсизләнгинидә мән уларға қарап күлүмсирәйттим, Йүзүмдики нурни улар йәргә чүшурмәйтти.
Si les sonreía estaban admirados, y se alegraban de esa luz de mi rostro.
25 Мән уларға йолини таллап көрситип берәттим, Уларниң арисида каттиваш болуп олтираттим, Қошунлири арисида турған падишадәк яшайттим, Бирақ буниң билән матәм тутидиғанларға тәсәлли йәткүзгүчиму болаттим».
Yo decidía su conducta y me sentaba a la cabecera, habitaba como un rey entre sus tropas, cual consolador un medio de los afligidos.”
