Иов 24
1 Почему не сокрыты от Вседержителя времена, и знающие Его не видят дней Его?
“Ko e meʻa ʻi he ʻikai lilo ʻae ngaahi kuonga mei he Māfimafi, ko e hā ʻoku ʻikai mamata ai ki hono ngaahi ʻaho ʻekinautolu ʻoku nau ʻiloʻi ia?
2 Межи передвигают, угоняют стада и пасут у себя.
ʻOku hiki ʻe he niʻihi ʻae ngaahi fakangatangata ʻoe fonua; ʻoku nau ʻave fakamālohi ʻae ngaahi fanga manu, ʻonau fafanga ʻaki ʻakinautolu.
3 У сирот уводят осла, у вдовы берут в залог вола;
ʻOku nau fakahēʻi ʻae ʻasi ʻae tamai mate, ʻoku nau maʻu ko e totongi ʻae pulu tangata ʻae fefine kuo mate hono husepāniti.
4 бедных сталкивают с дороги, все уничиженные земли принуждены скрываться.
ʻOku nau fakaafeʻi ʻae masiva mei he hala: ʻoku toitoi fakataha ʻae kakai masiva ʻoe fonua.
5 Вот они, как дикие ослы в пустыне, выходят на дело свое, вставая рано на добычу; степь дает хлеб для них и для детей их;
Vakai, ʻoku nau ʻalu atu ki heʻenau ngāue ʻo hangē ko e fanga ʻasi kaivao ʻoe toafa; ʻo tuʻu hengihengi ki he kaihaʻa: ʻoku maʻu ʻae meʻakai maʻanautolu mo ʻenau fānau mei he toafa.
6 жнут они на поле не своем и собирают виноград у нечестивца;
ʻOku nau taki taha tuʻusi ʻene koane ʻi he ngoue: pea utu ʻe he angahala ʻae fua ʻoe vaine.
7 нагие ночуют без покрова и без одеяния на стуже;
ʻOku nau fai ke mohe taʻekafu ʻae telefua, pea ʻikai ha kafu ʻi he momoko.
8 мокнут от горных дождей и, не имея убежища, жмутся к скале;
ʻOku nau viviku ʻi he ngaahi ʻuha mei he moʻunga, mo nau fāufuaʻi ʻae maka ko e taʻehamaluʻanga.
9 отторгают от сосцов сироту и с нищего берут залог;
ʻOku hamusi ʻe he niʻihi ʻae tamai mate mei he huhu, pea maʻu ʻae kofu ʻoe masiva ko e totongi.
10 заставляют ходить нагими, без одеяния, и голодных кормят колосьями;
ʻOku nau fai ke ʻalu telefua ia ʻo taʻehakofu, ʻonau ʻave ʻae ū uite mei he fiekaia;
11 между стенами выжимают масло оливковое, топчут в точилах и жаждут.
ʻOku nau fai lolo ʻi honau ngaahi loto ʻā, ʻo molomoloki ʻae ngaahi tataʻoʻanga uaine, mo nau fieinu.
12 В городе люди стонут, и душа убиваемых вопит, и Бог не воспрещает того.
ʻOku toʻe ʻae kakai mei he loto kolo, pea tangi kalanga ʻae laumālie ʻoe mamahiʻia: kae ʻikai ke tokangaʻi ʻe he ʻOtua.
13 Есть из них враги света, не знают путей его и не ходят по стезям его.
“Ko kinautolu ni ʻoku nau angatuʻu ki he maama; ʻoku ʻikai ke nau ʻilo hono ngaahi hala ʻoʻona, pe nofomaʻu ʻi hono ngaahi ʻaluʻanga.
14 С рассветом встает убийца, умерщвляет бедного и нищего, а ночью бывает вором.
ʻOku tuʻu fakataha ʻae fakapō mo e maama ʻo ne tāmateʻi ʻae masiva mo e vaivai, pea tatau ia ʻi he poʻuli mo ha kaihaʻa.
15 И око прелюбодея ждет сумерков, говоря: ничей глаз не увидит меня, - и закрывает лице.
ʻOku tatali ʻae mata ʻoe tono fefine ki he efiafi poʻuli, ʻo ne pehē, ‘ʻE ʻikai sio ha mata kiate au,’ pea ne fakapuli hono mata.
16 В темноте подкапываются под дома, которые днем они заметили для себя; не знают света.
ʻOka poʻuli ʻoku nau keli ki he ngaahi fale, ʻaia naʻa nau fakaʻilongaʻi moʻonautolu ʻi he kei ʻaho, ʻoku ʻikai ke nau ʻilo ʻae maama.
17 Ибо для них утро смертная тень, так как они знакомы с ужасами смертной тени.
He ʻoku tatau kiate kinautolu ʻae pongipongi mo e malumalu ʻoe mate: pea ka ʻiloa, ʻoku nau ʻi he lilika ʻoe malumalu ʻoe mate.
18 Легок такой на поверхности воды, проклята часть его на земле, и не смотрит он на дорогу садов виноградных.
“ʻOku ʻalu vave ia ʻo hangē ko e vaitafe; kuo fakamalaʻia honau tofiʻa ʻi he fonua: ʻoku ʻikai mamata ia ki he hala ʻoe ngaahi ngoue vaine.
Ko e laʻā mo e pupuha ʻoku faʻao ai ʻae ngaahi vai ʻuha hinehina: ʻoku pehē ʻae faʻitoka kiate kinautolu kuo fai angahala. (Sheol h7585)
20 Пусть забудет его утроба матери; пусть лакомится им червь; пусть не остается о нем память; как дерево, пусть сломится беззаконник,
ʻE fakangaloʻi ia ʻe he manāva; ʻe kai melie ia ʻe he kelemutu; ʻe ʻikai toe manatuʻi ia; pea ʻe fesiʻi ʻae angahala ʻo hangē ko e ʻakau.
21 который угнетает бездетную, не рождавшую, и вдове не делает добра.
ʻOku ne fai kovi ki he paʻa naʻe ʻikai fānau: pea ʻoku ʻikai fai lelei ki he fefine kuo mate hono husepāniti.
22 Он и сильных увлекает своею силою; он встает и никто не уверен за жизнь свою.
ʻOku ne toho ʻaki ʻe hono mālohi ʻae kakai mālohi: ʻoku ne tuʻuhake, pea ʻikai ʻilo ʻe ha taha pe te ne moʻui.
23 А Он дает ему все для безопасности, и он на то опирается, и очи Его видят пути их.
Neongo ʻene foaki kiate ia ʻae nofo fiemālie, ʻaia ʻoku ne falala ki ai; ka ʻoku ne ʻafioʻi honau ngaahi hala.
24 Поднялись высоко, - и вот, нет их; падают и умирают, как и все, и, как верхушки колосьев, срезываются.
ʻOku hakeakiʻi ʻakinautolu ʻo fuoloa siʻi pe, ka ʻe mole leva, pea fakahifo ki lalo; ʻoku toʻo atu ʻakinautolu ʻo hangē ko e kakai fulipē, pea tutuʻu ʻo hangē ko e ngaahi fua ʻoe uite.
25 Если это не так, - кто обличит меня во лжи и в ничто обратит речь мою?
Pea kapau ʻoku ʻikai pehē, ko hai te ne fakaʻilo ʻeku loi, mo fakataʻeʻaonga ʻeku lea?”
