4-я Царств 7
1 И сказал Елисей: выслушайте слово Господне: так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии.
Pea naʻe toki pehē ʻe ʻIlaisa, “Mou fanongo ki he folofola ʻa Sihova; ʻoku pehē ʻe Sihova, Feʻunga nai mo e feituʻulaʻā ni ʻapongipongi ʻe fakatau ʻae fuaʻanga mahoaʻa lelei ʻe taha ki he sikeli ʻe taha, mo e fuaʻanga ʻe ua ʻoe paʻale ki he sikeli ʻe taha, ʻi he matanikolo ʻo Samēlia.”
2 И отвечал сановник, на руку которого царь опирался, человеку Божию, и сказал: если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть? И сказал тот: вот увидишь глазами твоими, но есть этого не будешь.
Pea ko e ʻeiki ko ia naʻe faʻaki ai ʻae tuʻi ki hono nima naʻe tali ʻo pehēange ki he tangata ʻoe ʻOtua, “Vakai, ka ne ngaohi ʻe Sihova ha ngaahi kātupa ʻi he langi, ʻe faʻa fai koā ʻae meʻa ni?” Pea naʻe pehē ʻe ia, “Vakai te ke mamata ki ai ʻaki ho mata ʻoʻou, ka ʻe ʻikai te ke kai mei ai.”
3 Четыре человека прокаженных находились при входе в ворота и говорили они друг другу: что нам сидеть здесь, ожидая смерти?
Pea naʻe nofo ʻae kau tangata kilia ʻe toko fā ʻi he hūʻanga matapā [ʻoe kolo ]pea naʻa nau fepehēʻaki, “Ko e hā ʻoku tau nofo ai pe ʻi heni ke tau mate ai?
4 Если решиться нам пойти в город, то в городе голод, и мы там умрем; если же сидеть здесь, то также умрем. Пойдем лучше в стан Сирийский. Если оставят нас в живых, будем жить, а если умертвят, умрем.
Kapau te tau pehē, “Ke tau hū atu ki loto kolo, ʻoku ʻi he kolo ʻae honge, pea te tau mate ai; pea kapau te tau nofo ai pe ʻi heni, te tau mate foki. Ko ia ke tau ō mo hoko ange ki he kautau mei Silia: kapau te nau fakamoʻui ʻakitautolu, pehē te tau moʻui; pea kapau te nau tāmateʻi ʻakitautolu, te tau mate pe.”
5 И встали в сумерки, чтобы пойти в стан Сирийский. И пришли к краю стана Сирийского, и вот, нет там ни одного человека.
Ko ia naʻa nau tuʻu hake ʻi he kei fakapoʻupoʻuli ke ʻalu ki he ʻapitanga ʻoe kakai Silia; pea ʻi heʻenau hoko ange ki he ngataʻanga ʻaupito ʻoe ʻapitanga ʻoe kakai Silia, vakai naʻe ʻikai ha tokotaha ʻi ai.
6 Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас.
He naʻe meʻa ʻe Sihova ke fanongo ʻe he kakai Silia ki he patū ʻoe ngaahi saliote, mo e longoaʻa ʻoe ngaahi fanga hoosi, ʻio, ki he patū mai ʻoe fuʻu kautau tokolahi: pea naʻa nau fepehēʻaki, Vakai kuo piutau ʻe he tuʻi ʻo ʻIsileli mei he ngaahi tuʻi ʻoe kakai Heti, mo e ngaahi tuʻi ʻo ʻIsipite ke haʻu ʻo tauʻi ʻakitautolu.
7 И встали и побежали в сумерки, и оставили шатры свои, и коней своих, и ослов своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя.
Pea ko ia naʻa nau tutuʻu hake ai ʻo hola ʻi heʻene kei fakapoʻupoʻuli, mo nau siʻaki honau ngaahi fale fehikitaki, mo ʻenau fanga hoosi, mo ʻenau fanga ʻasi, ʻio, ʻae ʻapitanga kotoa mo ia naʻe ʻi ai, ka nau hola ke nau moʻui.
8 И пришли те прокаженные к краю стана, и вошли в один шатер, и ели и пили, и взяли оттуда серебро, и золото, и одежды, и пошли и спрятали. Пошли еще в другой шатер, и там взяли, и пошли и спрятали.
Pea ʻi he hoko atu ʻae kau kilia ni ki he ngataʻanga ʻaupito ʻoe ʻapitanga, naʻa nau hū atu ki he fale fehikitaki ʻe taha, ʻonau kai mo inu, mo nau ʻave mei ai ʻae siliva, mo e koula, mo e ngaahi kofu, mo nau ʻalu ʻo fufū ia; mo nau toe haʻu ʻo hū ki he fale fehikitaki ʻe taha, ʻo fetuku foki mei ai, mo nau ʻalu ʻo fufū ia.
9 И сказали друг другу: не так мы делаем. День сей - день радостной вести, если мы замедлим и будем дожидаться утреннего света, то падет на нас вина. Пойдем же и уведомим дом царский.
Hili ia naʻa nau fepehēʻaki, “ʻOku ʻikai lelei ʻae meʻa ʻoku tau fai: ko e ʻaho eni ko e ʻaho ʻoe ongoongolelei, ka ʻoku tau fakalongo pe: kapau te tau tatali kaeʻoua ke ʻaho, ʻe hoko ha kovi kiate kitautolu: ko ia mou omi, koeʻuhi ke tau ʻalu ʻo fakahā eni ki he kaungāfale ʻoe tuʻi.”
10 И пришли, и позвали привратников городских, и рассказали им, говоря: мы ходили в стан Сирийский, и вот, нет там ни человека, ни голоса человеческого, а только кони привязанные, и ослы привязанные, и шатры, как быть им.
Ko ia naʻa nau haʻu mo nau ui ki he tangata leʻo ʻoe kolo: pea naʻa nau tala kiate kinautolu ʻo pehē, naʻa mau hoko ange ki he ʻapitanga ʻoe kakai Silia, pea vakai, naʻe ʻikai ha tokotaha ʻi ai, pea naʻe ʻikai ongo ai ʻae leʻo ʻo ha tangata, ka naʻe noʻotaki ʻae fanga hoosi, mo e fanga ʻasi naʻe noʻotaki, mo e ngaahi fale fehikitaki ʻo hangē pe ko ʻenau tuʻu.
11 И позвали привратников, и они передали весть в самый дворец царский.
Pea naʻa ne ui ʻe ia ki he kau leʻo pea naʻa nau fakahā ia ki he kaungāfale ʻoe tuʻi ʻi loto fale.
12 И встал царь ночью, и сказал слугам своим: скажу вам, что делают с нами Сирияне. Они знают, что мы терпим голод, и вышли из стана, чтобы спрятаться в поле, думая так: “когда они выйдут из города, мы захватим их живыми и вторгнемся в город”.
Pea naʻe tuʻu hake ʻae tuʻi ʻi he kei poʻuli, ʻo ne pehē ki heʻene kau tamaioʻeiki, Te u fakahā eni kiate kimoutolu ʻae meʻa kuo fai ʻe he kakai Silia kiate kitautolu. “ʻOku nau ʻilo ʻetau fiekaia; ko ia kuo nau ʻalu atu mei he ʻapitanga ke malumu ʻi he vao, ʻo pehē, ‘ʻOka nau ka hū mai mei he kolo, te tau puke moʻui ʻakinautolu, mo hū atu ai ki he kolo.’”
13 И отвечал один из служащих при нем, и сказал: пусть возьмут пять из остальных коней, которые остались в городе, из всего ополчения Израильтян только и осталось в нем, из всего ополчения Израильтян, которое погибло, и пошлем, и посмотрим.
Pea naʻe pehēange ʻe ha tokotaha ʻo ʻene kau tamaioʻeiki, “ʻOku ou kole ke ke tuku ke toʻo ʻe ha niʻihi ʻae fanga hoosi ʻe nima ʻoku toe, ʻaia ʻoku kei toe ʻi he kolo, (vakai, ʻoku nau tatau pe mo e tokolahi ʻo ʻIsileli ʻaia ʻoku kei toe ʻi ai: vakai, ʻoku nau hangē pe ko e tokolahi ʻo ʻIsileli ʻaia kuo fakaʻauʻausino: ) pea ke tau fekau atu ʻo mamata.”
14 И взяли две пары коней, запряженных в колесницы. И послал царь вслед Сирийского войска, сказав: пойдите, посмотрите.
Ko ia naʻa nau toʻo ai ʻae ongo hoosi toho saliote ʻe ua; pea naʻe fekau atu ʻe he tuʻi ki he kautau ʻo Silia, ʻo ne pehē, “ʻAlu ʻo vakai.”
15 И ехали за ним до Иордана, и вот вся дорога устлана одеждами и вещами, которые побросали Сирияне при торопливом побеге своем. И возвратились посланные, и донесли царю.
Pea naʻa nau muimui kiate kinautolu ʻo aʻu atu ki Sioatani: pea vakai, naʻe felefeleʻi ʻi he hala ʻae ngaahi kofu mo e ngaahi ipu, ʻaia naʻe liʻaki ʻe he kakai Silia ʻi heʻenau hola fakavavevave. Pea naʻe liliu mai ʻae kau talafekau, mo nau fakahā ia ki he tuʻi.
16 И вышел народ, и разграбил стан Сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову Господню.
Pea naʻe ʻalu atu ʻae kakai, mo nau veteki ʻae ngaahi fale fehikitaki ʻoe kakai Silia. Pea pehē, naʻe fakatau ʻae fuaʻanga ʻe taha ʻoe mahoaʻa lelei ʻaki ʻae sikeli ʻe taha, mo e fuaʻanga paʻale ʻe ua ʻaki ʻae sikeli ʻe taha, ʻo hangē ko e folofola ʻa Sihova.
17 И царь поставил того сановника, на руку которого опирался, у ворот; и растоптал его народ в воротах, и он умер, как сказал человек Божий, который говорил, когда приходил к нему царь.
Pea naʻe fekau ʻe he tuʻi ki he ʻeiki ʻaia naʻa ne faʻaki ki hono nima ke ʻaʻana ʻae leʻohi ʻoe matapā: pea naʻe malamalaki ia ʻe he kakai ʻi he matapā, pea naʻa ne mate, ʻo hangē ko ia naʻe fakahā ʻe he tangata ʻoe ʻOtua, ʻaia naʻe lea kiate ia ʻi heʻene ʻalu hifo ʻae tuʻi ki ai.
18 Когда говорил человек Божий царю так: “две меры ячменя по сиклю, и мера муки лучшей по сиклю будут завтра в это время у ворот Самарии”,
Pea naʻe hoko ia ʻo hangē ko ia naʻe lea ʻaki ʻe he tangata ʻoe ʻOtua ki he tuʻi, ʻo pehē, Ko e fuaʻanga ʻe ua ʻoe paʻale ki he sikeli ʻe taha, mo e fuaʻanga ʻe taha ʻoe mahoaʻa lelei ki he sikeli ʻe taha, ʻe [fakatau ]ʻapongipongi ʻo feʻunga nai mo e feituʻulaʻā ni ʻi he matapā ʻo Samēlia:
19 тогда отвечал этот сановник человеку Божию и сказал: “если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?” А он сказал: “увидишь твоими глазами, но есть этого не будешь”.
Pea naʻe pehēange ʻe he ʻeiki ko ia ki he tangata ʻoe ʻOtua, “Vakai mai, kapau ʻe ngaohi ʻe Sihova ha ngaahi kātupa ʻi he langi, ʻe mafai ai ha meʻa pehē?” Pea naʻa ne pehē ʻe ia, “Vakai, te ke sio ki ai ʻaki ho mata, ka ʻe ʻikai te ke kai mei ai.”
20 Так и сбылось с ним; и затоптал его народ в воротах, и он умер.
Pea naʻe pehē pe ʻae meʻa naʻe hoko kiate ia: he naʻe malamalaki ia ʻe he kakai ʻi he matapā, pea naʻa ne mate.
