Jeremijas 4
1 Ja tu atgriezīsies, Israēl, saka Tas Kungs, pie Manis atgriezīsies, un ja tu savas negantības Manā priekšā atstāsi un neskraidīsi apkārt,
„Исраеле, де те вей ынтоарче, дакэ те вей ынтоарче ла Мине”, зиче Домнул, „дакэ вей скоате урычуниле тале динаинтя Мя, ну вей май рэтэчи.
2 Un ja tu zvērēsi: „tik tiešām kā Tas Kungs dzīvo!“Ar patiesību, ar tiesu un ar taisnību, tad tautas iekš viņa svētīsies un ar viņu lielīsies.
Дакэ вей жура: ‘Виу есте Домнул!’ ку адевэр, ку неприхэнире ши ку дрептате, атунч нямуриле вор фи бинекувынтате ын Ел ши се вор фэли ку Ел.”
3 Jo tā saka Tas Kungs uz Jūda un Jeruzālemes vīriem: ariet sev jaunu zemi un nesējat ērkšķos.
Кэч аша ворбеште Домнул кэтре оамений дин Иуда ши дин Иерусалим: „Десцеленици-вэ ун огор ноу ши ну семэнаць ынтре спинь!
4 Apgraizaties Tam Kungam un atņemat nost savas sirds priekšādu, Jūda vīri un Jeruzālemes iedzīvotāji, ka Mana bardzība neizšaujās kā uguns un nedeg, ka neviens nevar dzēst, jūsu nedarbu dēļ.
Тэяци-вэ ымпрежур пентру Домнул, тэяци-вэ ымпрежур инимиле, оамений луй Иуда ши локуиторь ай Иерусалимулуй, ка ну кумва сэ избукняскэ мыния Мя ка ун фок ши сэ се априндэ фэрэ сэ се поатэ стинӂе дин причина рэутэций фаптелор воастре!”
5 Sludinājiet Jūdā un Jeruzālemē, liekat to dzirdēt un stāstiet, bazūnējat ar bazūni tai zemē, sauciet ar pilnu muti un sakāt: sapulcinājaties un iesim stiprās pilsētās.
Даць де штире ын Иуда, вестиць ла Иерусалим ши спунець: „Сунаць дин трымбицэ ын царэ! Стригаць ын гура маре ши зичець: ‘Стрынӂеци-вэ ши хайдем ын четэциле ынтэрите!’
6 Paceļat karogu uz Ciānu, bēgat, nestāvat. Jo Es atvedu nelaimi no ziemeļa puses un lielu postu.
Ынэлцаць ун стяг спре Сион, фуӂиць ши ну вэ оприць! Кэч де ла мязэноапте адук ненорочиря ши ун маре прэпэд.”
7 Lauva ceļas no sava biezuma, un tautu maitātājs nāk; viņš ir izgājis no savas vietas, tavu zemi darīt tukšu, lai tavas pilsētas top izpostītas, ka neviens tur vairs nedzīvo.
Леул се арункэ дин туфарул сэу, нимичиторул нямурилор а порнит, шь-а пэрэсит локул, ка сэ-ць пустияскэ цара, сэ-ць дэрыме четэциле ши нимень сэ ну май локуяскэ ын еле.
8 Tādēļ apjoziet maisus, žēlojaties un kauciet, jo Tā Kunga bardzības karstums no mums neatstājās.
Де ачея, акоперици-вэ ку сачь, плынӂець ши ӂемець, кэч мыния апринсэ а Домнулуй ну се абате де ла ной.
9 Tai dienā, saka Tas Kungs, iznīks ķēniņa sirds drošība un lielo kungu sirds drošība, un priesteri izbīsies, un pravieši iztrūcināsies.
„Ын зиуа ачея”, зиче Домнул, „ымпэратул ши кэпетенииле ышь вор перде инима, преоций вор рэмыне ынкремениць ши пророчий, уймиць.”
10 Tad es sacīju: ak Kungs, Dievs! Patiesi, šiem ļaudīm un Jeruzālemei Tu esi ļāvis kļūt lielā viltū, ka sacīja: jums būs miers! Kur tomēr zobens sniedzās līdz pat dvēselei.
Еу ам зис: „Ах, Доамне Думнезеуле! Ай ыншелат ын адевэр пе попорул ачеста ши Иерусалимул кынд ай зис: ‘Вець авя паче!’ Ши тотушь сабия ле аменинцэ вяца.”
11 Tanī laikā sacīs uz šiem ļaudīm un uz Jeruzālemi: sauss vējš nāk no augstiem tuksneša kalniem pret Manu tautu, ne vētīšanas, ne tīrīšanas pēc.
Ын время ачея, се ва зиче попорулуй ачестуя ши Иерусалимулуй: „Ун вынт арзэтор суфлэ дин локуриле ыналте але пустиулуй пе друмул фийчей попорулуй Меу, ну ка сэ вынтуре, нич ка сэ курэцяскэ грыул.
12 Vējš Man nāks, kas stiprāks būs nekā viņi, tad arī Es nesīšu tiesu pret viņiem.
Чи ун вынт нэпрасник вине де аколо пынэ ла Мине! Акум ле вой рости хотэрыря!”
13 Redzi, viņš cēlās kā debesis, un viņa rati ir kā viesulis, viņa zirgi ir čaklāki nekā ērgļi, - ak vai, mums, jo mēs esam postā!
„Ятэ, нимичиторул ынаинтязэ ка норий; кареле луй сунт ка ун выртеж, каий луй сунт май ушорь декыт вултурий. Вай де ной, кэч сунтем прэпэдиць!”
14 Mazgā savu sirdi no ļaunuma, Jeruzāleme, ka topi izglābta; cik ilgi tu savas nelietības domas glabāsi savā sirdī?
Курэцеште-ць инима де рэу, Иерусалиме, ка сэ фий мынтуит! Пынэ кынд вей пэстра гындурь нелеӂюите ын инима та?
15 Jo balss sludina no Dana un ziņo bēdas no Efraīma kalniem.
Кэч ун глас каре порнеште де ла Дан ши вестеште ненорочиря о вестеште де ла мунтеле луй Ефраим.
16 Dariet pagāniem zināmu, redzi, sludinājiet par Jeruzālemi: sargi nāk no tālas zemes, un tie paceļ savu balsi pret Jūda pilsētām.
„Спунець лукрул ачеста нямурилор, фачеци-л куноскут Иерусалимулуй. Вин ниште ымпресурэторь динтр-о царэ депэртатэ ши стригэ ымпотрива четэцилор луй Иуда.
17 Kā sargi ap tīrumu, tā tie būs visapkārt pret viņu, tādēļ ka tā pret Mani cēlusies, saka Tas Kungs.
Ка чей че пэзеск ун огор, ей ынконжоарэ Иерусалимул, кэч с-а рэзврэтит ымпотрива Мя”, зиче Домнул.
18 Tavs ceļš un tavi nedarbi tev to padara; tā ir tava blēdība, kas tik rūgta, ka tā sniedzās līdz pat tavai sirdij.
„Ачеста есте родул кэилор ши фаптелор тале, есте вина рэутэций тале, дакэ есте аша де амар ши те пэтрунде пынэ ла инимэ.”
19 Ak manas iekšas, manas iekšas! Kā bērnu sāpes man spiežas caur manu sirdi, mana sirds lec iekš manis, es nevaru klusu ciest, jo mana dvēsele dzird bazūnes skaņu un kara troksni.
Мэрунтаеле меле! Мэрунтаеле меле! Кум мэ доаре ынэунтрул инимий меле! Ымь бате инима, ну пот сэ так! Кэч аузь, суфлете, сунетул трымбицей ши стригэтул де рэзбой.
20 Posts pār postu tiek daudzināts. Jo visa zeme ir postīta, piepeši ir postīti mani dzīvokļi, acumirklī manas teltis.
Се вестеште дэрымаре песте дэрымаре, кэч тоатэ цара есте пустиитэ; колибеле ымь сунт пустиите деодатэ ши кортуриле, ынтр-о клипэ!
21 Cik ilgi jel man būs redzēt karogu, dzirdēt bazūnes skaņu?
Пынэ кынд вой ведя стягул фылфыинд ши вой аузи сунетул трымбицей?
22 Tiešām, mani ļaudis ir traki un mani nepazīst; tie ir ģeķīgi bērni un neprātīgi. Tie gan ir gudri, ļaunu darīt, bet labu darīt tie nemāk.
„Кэч попорул Меу есте небун, ну Мэ куноаште; сунт ниште копий фэрэ минте ши липсиць де причепере; сунт мештерь сэ факэ рэул, дар ну штиу сэ факэ бинеле.”
23 Es uzlūkoju zemi, un redzi, tā ir tumša un tukša, - un debesi, un viņai nav sava gaišuma.
Мэ уйт ла пэмынт, ши ятэ кэ есте пустиу ши гол; мэ уйт ла черурь, ши лумина лор а перит!
24 Es uzlūkoju kalnus, un redzi, tie dreb, un visi kalni trīc.
Мэ уйт ла мунць, ши ятэ кэ сунт згудуиць ши тоате дялуриле се клатинэ!
25 Es lūkoju, un redzi, neviena cilvēka nav, un visi putni apakš debess ir aizskrējuši.
Мэ уйт, ши ятэ кэ ну есте ничун ом ши тоате пэсэриле черурилор ау фуӂит!
26 Es lūkoju, un redzi, auglīgais lauks ir tuksnesis, un visas viņa pilsētas ir salauztas priekš Tā Kunga un priekš Viņa bardzības karstuma.
Мэ уйт, ши, ятэ, Кармелул есте ун пустиу ши тоате четэциле сале сунт нимичите ынаинтя Домнулуй ши ынаинтя мынией Луй апринсе!
27 Jo tā saka Tas Kungs: visa tā zeme būs postā, tomēr Es to neizpostīšu pavisam.
Кэч аша ворбеште Домнул: „Тоатэ цара ва фи пустиитэ, дар ну о вой нимичи де тот.
28 Tādēļ zeme bēdāsies, un debess augšām aptumšosies, jo Es to esmu runājis un apņēmies, un tas Man nebūs žēl, un no tā Es neatkāpšos.
Дин причина ачаста, цара есте ын жале ши черуриле сус сунт ынтунекате, кэч Еу ам зис, ам хотэрыт лукрул ачеста, ши ну-Мь паре рэу де ел, ну Мэ вой ынтоарче.
29 Visas pilsētas bēgs no jātnieku un strēlnieku trokšņa, tie ies biezos mežos un kāps uz klints kalniem, visas pilsētas taps atstātas, un neviena nebūs, kas tur dzīvos.
Ла вуетул кэлэрецилор ши аркашилор, тоате четэциле фуг; се аскунд ын пэдурь ши се суе пе стынчь; тоате четэциле сунт пэрэсите, ну май ау локуиторь.
30 Ko tu tad darīsi, tu postītā? Jebšu tu apģērbsies ar purpuru, jebšu tu izgreznosies ar zelta glītumu, jebšu tu savas acis darīsi jaukas, tad tu tomēr velti izgreznosies. Tie drauģeļi tevi apsmies, tie meklēs tavu dvēseli.
Ши ту, пустиито, че вей фаче? Те вей ымбрэка ын кырмыз, те вей ымподоби ку подоабе де аур, ыць вей сулимени окий, дар деӂяба те вей ынфрумусеца: ибовничий тэй те диспрецуеск ши вор сэ-ць я вяца.
31 Jo Es dzirdu kā dzemdētājas balsi, vaidēšanu, kā no tās, kas cieš pirmās bērnu sāpes, Ciānas meitas balsi; tā vaid un izpleš savas rokas: ak vai, man! Jo manu dvēseli nomāc slepkavas.
Кэч Еу ауд ниште ципете ка але уней фемей ын кинуриле наштерий, ципете де дурере ка ла чя динтый фачере. Есте гласул фийчей Сионулуй, каре суспинэ ши ынтинде мыниле зикынд: ‘Ненорочита де мине! Мор дин причина учигашилор!’
