Nehemia 2
1 had ik in de maand Nisan van het twintigste jaar van koning Artaxerxes de zorg voor de wijn; ik bracht hem den koning, en reikte hem over. Maar nog nooit was ik zo droevig geweest.
Ын луна Нисан, анул ал доуэзечеля ал ымпэратулуй Артаксерксе, пе кынд винул ера ынаинтя луй, ам луат винул ши л-ам дат ымпэратулуй. Ничодатэ ну фусесем трист ынаинтя луй.
2 De koning zei dus tot mij: Waarom kijkt ge zo treurig; ge zijt toch niet ziek? Dat kan niet anders dan harteleed zijn. Ik begon te rillen van angst,
Ымпэратул мь-а зис: „Пентру че ай фаца тристэ? Тотушь ну ешть болнав; ну поате фи декыт о ынтристаре а инимий.” Атунч м-а апукат о маре фрикэ
3 en sprak tot den koning: De koning leve voor eeuwig! Hoe zou ik niet treuren, daar de stad ligt verwoest, waar de graven van mijn vaderen zijn, en daar haar poorten door het vuur zijn verteerd?
ши ам рэспунс ымпэратулуй: „Трэяскэ ымпэратул ын вяк! Кум сэ н-ам фаца тристэ кынд четатя ын каре сунт морминтеле пэринцилор мей есте нимичитэ ши порциле ей сунт арсе де фок?”
4 De koning antwoordde mij: Wat zoudt ge dan willen? Ik bad tot den God des hemels,
Ши ымпэратул мь-а зис: „Че черь?” Еу м-ам ругат Думнезеулуй черурилор
5 en sprak tot den koning: Zo het den koning behaagt, en gij uw dienaar daartoe geschikt acht, zend mij dan naar Juda, om de stad te herbouwen, waar de graven van mijn vaderen zijn.
ши ам рэспунс ымпэратулуй: „Дакэ гэсеште ку кале ымпэратул ши дакэ робул тэу ый есте плэкут, тримите-мэ ын Иуда, ла четатя морминтелор пэринцилор мей, ка с-о зидеск дин ноу.”
6 De koning en zijn gemalin, die naast hem zat, zeiden tot mij: Hoe lang duurt uw tocht, en wanneer komt ge terug? Ik noemde hem een termijn, en het behaagde den koning, mij de opdracht te geven.
Ымпэратул, лынгэ каре шедя ши ымпэрэтяса, мь-а зис атунч: „Кыт ва цине кэлэтория та ши кынд те вей ынтоарче?” Ымпэратул а гэсит ку кале сэ мэ ласе сэ плек ши й-ам хотэрыт о време.
7 Nu sprak ik tot den koning: Zo het den koning behaagt, moge hij mij brieven meegeven voor de stadhouders aan de overzijde van de Rivier, dat ze mij doortocht verlenen, totdat ik Juda bereik;
Апой ам зис ымпэратулуй: „Дакэ гэсеште ымпэратул ку кале, сэ ми се дя скрисорь пентру дрегэторий де динколо де рыу, ка сэ мэ ласе сэ трек ши сэ интру ын Иуда,
8 bovendien een brief voor Asaf, den koninklijken houtvester, dat hij mij hout moet leveren, om de poorten van de burcht te overkappen, die tot de tempel behoort, en voor de stadsmuur en de woning, waar ik mijn intrek zal nemen. En de koning verleende ze mij, daar de hand van God vol goedheid op mij rustte.
ши о скрисоаре пентру Асаф, пэзиторул пэдурий ымпэратулуй, ка сэ-мь дя лемне сэ фак гринзь пентру порциле четэцуей де лынгэ касэ, пентру зидул четэций ши пентру каса ын каре вой локуи.” Ымпэратул мь-а дат ачесте скрисорь, кэч мына чя бунэ а Думнезеулуй меу ера песте мине.
9 Vergezeld van de legeroversten en ruiters, die de koning mij meegaf, kwam ik bij de stadhouders aan de overzijde van de Rivier, en reikte hun de brieven van den koning over.
М-ам дус ла дрегэторий де динколо де рыу ши ле-ам дат скрисориле ымпэратулуй, каре пусесе сэ мэ ынсоцяскэ ниште май-марь ай оастей ши ниште кэлэрець.
10 Maar toen Sanbállat, de Choroniet, en Tobi-ja, de ammonietische slaaf, het vernamen, waren zij er hevig over ontstemd, dat er iemand gekomen was, om Israëls kinderen goed te doen.
Санбалат, Хоронитул, ши Тобия, служиторул амонит, кынд ау аузит лукрул ачеста, ну ле-а плэкут делок кэ веня ун ом сэ кауте бинеле копиилор луй Исраел.
11 De herbouw van Jerusalems muren. Toen ik te Jerusalem was aangekomen, en daar drie dagen vertoefd had,
Ам ажунс ла Иерусалим ши ам рэмас аколо трей зиле.
12 stond ik in de volgende nacht op. Ik nam slechts enkele mannen met mij mee, en vertelde aan niemand, wat mijn God mij had ingegeven, voor Jerusalem te doen; ook was er geen ander rijdier bij, dan dat ik zelf bereed.
Дупэ ачея, м-ам скулат ноаптя ку кыцьва оамень, фэрэ сэ фи спус куйва че-мь пусесе Думнезеул меу ын инимэ сэ фак пентру Иерусалим. Ну ера ку мине ничо алтэ витэ, афарэ де вита пе каре кэлэрям.
13 In de nacht ging ik door de Dalpoort naar buiten, en trok in de richting van de Drakenbron naar de Aspoort; intussen onderzocht ik Jerusalems muren, die in puin lagen, en zijn poorten, die door het vuur waren verteerd.
Ам ешит ноаптя пе Поарта Вэий ши м-ам ындрептат спре Изворул Балаурулуй ши спре Поарта Гуноюлуй, уйтынду-мэ ку бэгаре де сямэ ла зидуриле дэрымате але Иерусалимулуй ши ла порциле луй арсе де фок.
14 Vandaar ging ik verder naar de Bronpoort en de Koningsvijver; maar hier was geen ruimte meer voor het dier, dat ik bereed, om er doorheen te komen.
Ам трекут пе ла Поарта Изворулуй ши пе ла Язул Ымпэратулуй, ши ну ера лок пе унде сэ трякэ вита каре ера суб мине.
15 Door het dal ging ik dus opwaarts in de nacht, telkens de muur onderzoekend. Daarna sloeg ik af, en keerde door de Dalpoort terug naar huis.
М-ам суит ноаптя пе ла пырыу ши м-ам уйтат ярэшь ку бэгаре де сямэ ла зид. Апой ам интрат пе Поарта Вэий, ши астфел м-ам ынторс.
16 Zelfs de voormannen wisten niet, waar ik heen was gegaan en wat ik beoogde; want ik had er aan Joden noch priesters, aan edelen noch regenten, noch aan de overigen, die het werk moesten doen, tot nu toe iets van gezegd.
Дрегэторий ну штияу унде фусесем ши че фэчям. Пынэ ын клипа ачея ну спусесем нимик иудеилор, нич преоцилор, нич май-марилор, нич дрегэторилор, нич вреунуя дин чей че ведяу де требурь.
17 Maar nu sprak ik tot hen: Gij ziet de ellende, waarin wij verkeren; hoe Jerusalem in puinen ligt, en zijn poorten door het vuur zijn verteerd. Komt, laat ons Jerusalems muren herbouwen, en niet langer meer worden bespot.
Ле-ам зис атунч: „Ведець старя ненорочитэ ын каре сунтем! Иерусалимул есте дэрымат ши порциле сунт арсе де фок. Вениць сэ зидим ярэшь зидул Иерусалимулуй ши сэ ну май фим де окарэ!”
18 En ik vertelde hun, hoe de hand van God vol goedheid op mij had gerust, en wat de koning mij had gezegd. Ze gaven ten antwoord: We willen beginnen te bouwen! En vol moed sloegen ze de hand aan het heerlijke werk.
Ши ле-ам историсит кум мына чя бунэ а Думнезеулуй меу фусесе песте мине ши че кувинте ымь спусесе ымпэратул. Ей ау зис: „Сэ не скулэм ши сэ зидим!” Ши с-ау ынтэрит ын ачастэ хотэрыре бунэ.
19 Toen Sanbállat, de Choroniet, Tobi-ja, de ammonietische slaaf, en Gésjem, de Arabier, het hoorden, lachten ze ons uit, en bespotten ons. En ze zeiden: Wat moet dat betekenen; maakt ge soms opstand tegen den koning?
Санбалат, Хоронитул, Тобия, служиторул амонит, ши Гешем, Арабул, фиинд ынштиинцаць, шь-ау бэтут жок де ной ши не-ау диспрецуит. Ей ау зис: „Че фачець вой аколо? Вэ рэскулаць ымпотрива ымпэратулуй?”
20 Maar ik stond hun te woord, en sprak tot hen: De God des hemels zal ons doen slagen; wij, zijn dienaars, beginnen de bouw. Maar gij hebt in Jerusalem geen deel en geen recht, zelfs geen naam!
Ши еу ле-ам рэспунс: „Думнезеул черурилор не ва да избында. Ной, робий Сэй, не вом скула ши вом зиди, дар вой н-авець нич парте, нич дрепт, нич адучере аминте ын Иерусалим.”
